Мишень [авторский сборник] - Андрей Ливадный

На втором этаже оказалось множество комнат, соединенных длинными сумеречными коридорами. Практически все окна были выбиты, пол помещений устилали обломки, по форме которых уже не представлялось возможным угадать, к каким предметам они относились. Со стен кое-где свисали ошметья облицовки.

Джоэл долго и бесцельно бродил по комнатам, пытаясь как-то разобраться в прахе времен, но это занятие достаточно быстро наскучило ему, да и казалось оно весьма сомнительным, бесполезным: разве могло здесь сохраниться что-то путное, ведь прошла уже не одна сотня лет с тех пор, как все нормально мыслящие существа покинули это гиблое место?

Почему Город Мертвых получил такое название и кто построил его — этими вопросами он не задавался. Пока…

Событие, которое заставило его задуматься над этой проблемой, произошло на третьем этаже руин.

Если не считать ветра, который гулял по комнатам, врываясь в выбитые проемы дверей и окон, то тут мало кто хозяйничал на протяжении веков. Мусора здесь было значительно меньше, чем внизу, предметы оставались более или менее целыми, а кое-где даже сохранилась мебель.

Джоэл заинтересованно вертел головой, разглядывая совершенно непривычный ему интерьер. В глубоких пещерах, где обитали Способные Выжить, мебели не было вообще. Члены клана двойного «К» проводили свое время, стоя в специальных, выдолбленных в стенах пещер нишах. Они мало двигались и почти не общались друг с другом. Застывшие металлопластиковые маски их лиц не меняли своего выражения, они не суетились, не ели и не спали, как Джоэл, а когда он начинал приставать к ним, с чисто детской непосредственностью дергая за мощные механические руки, то их беседы с воспитанником сводились в основном к пространным пояснениям на тему выживания и преимуществ кибернетических тел.

«Почему они стоят там, а не ходят, например, сюда?» — думал Джоэл, озираясь по сторонам. Город Мертвых и обитавших в нем деградировавших тварей ему описывали как мрачное, мерзостное место, а на самом деле тут было столько любопытного, непривычного, что у него в какой-то момент начало захватывать дух.

Джоэл даже решился сесть на старый пластиковый стул, который стоял у длинного узкого стола. На столе валялась опрокинутая фарфоровая чашка и были в беспорядке разбросаны какие-то листы из старой, пожелтевшей и порядком выгоревшей на солнце пластбумаги.

Этот материал не поддавался тлению. Джоэл уже имел раньше дело со схемами и техническими руководствами, отпечатанными на такой же бумаге, и потому листы поначалу не вызвали у него особого удивления или интереса. Смахнув с них пыль, Джоэл увидел картинку, вырванную из прошлого.

Его взгляду предстали несколько эскизов величественных, полных непонятной красоты ступенчатых зданий, на террасах которых росли деревья.

Потускневшая картинка с выгоревшими красками вдруг взбудоражила его воображение, таинственно притягивая взгляд… Джоэл медленно перевернул лист, разглядывая нанесенные на его обороте буквы:

«Фонтанная площадь. Эскиз фасадов зданий муниципалитета».

Эти слова показались ему незнакомыми, они не несли в себе какого-то понятного смысла, но тем не менее Джоэл взял следующий лист, разглядывая изображенную на черно-белом эскизе красивую длинную лестницу. На обороте картинки от руки была нарисована схема и стояла короткая приписка:

«Эвелин, тебе понравится этот проект. Посмотри, я нарисовал, как пройти к будущей площади. Вечером, если захочешь, прогуляйся до стройки, я, наверное, буду там.

Луис».

Смысл данной записки опять ускользнул от Джоэла, но схему он запомнил, введя ее в память дополнительного модуля, которым был оснащен его мозг. Закрыв глаза, он мысленно вышел на уровень кибернетического восприятия и понял, что данная схема продолжает его собственный план, — путь вел именно от этого здания в неизведанные пока глубины Города Мертвых.

Открыв глаза, он уже знал, что обязательно последует этой схеме, — уж очень красиво, с его точки зрения, выглядело уступчатое здание и эта лестница. Ему очень захотелось взглянуть на них…

Перебирая разбросанные на столе листки, он наткнулся еще на несколько записей.

«Луис, ради бога, куда ты делся? Вспышка звезды продолжается уже неделю, весь город сошел с ума. Из-за жесткого излучения нарушилась всякая связь, я страшно беспокоюсь за тебя. Зачем ты уехал именно сейчас?!»

Это уже было похоже не на записку, а на изложение каких-то мыслей. Джоэл удивился тому, что пальцы на его живой, не имплантированной руке дрожали, когда он потянулся за очередным листком.

«Луис, прошел месяц, но я все равно не могу поверить, что ты погиб. Об этом даже не хочется думать. Ждать больше не могу — часть наших уходит в горы, к пещерам.

Я больна — радиация сделал свое дело. Страшно не хочется умирать. Вчера был совет, мнения разделились. Связи с Землей по-прежнему нет, но мне, откровенно говоря, уже стало все равно: если они и пришлют спасательные корабли, то для большинства из нас будет слишком поздно эвакуироваться. Я хочу жить и потому согласилась на кибернетическую имплантацию. Те, кто еще надеется на помощь из космоса, остаются в городе. Они отказываются от имплантов и не хотят помочь нам, тем, кому уже нечего терять. Я не проклинаю их, как другие. Каждый выживает по-своему. Прощай. Твоя Эвелин».

Больше листков на столе не было, но и прочитанного оказалось больше чем достаточно, чтобы Джоэл почувствовал себя не совсем уютно в этом месте. Здесь обитали тени тех, кто давно ушел… а быть может, нет, не ушел?

Его глаза вновь пробежали по строкам последней записки.

Ухожу в горы… Кибернетическое имплантирование…

Знакомые термины… Уж не стала ли эта Эвелин одной из клана двойного «К»?!

Возвращаясь назад на улицы города, Джоэл выглядел встревоженным и подавленным.

Почему-то в его сознании никак не хотели уживаться, накладываться друг на друга два образа: незнакомой женщины, которая страдала, любила, страстно желала жить, и возвышающейся в глубине ниши металлопластиковой фигуры Кибернетического Клона.

Этого ли хотела от жизни та несчастная, которая писала записку своему пропавшему мужу?

Занятый такими мыслями, Джоэл углубился в лабиринт улиц, неосознанно следуя запечатленной в памяти схеме.

Глава 2

Лестницу он нашел достаточно просто. Уступчатые здания, которые он видел на картинках, были расположены на вершине пологого холма, и пройти мимо, не зацепив их взглядом, мог разве что слепец.

Это место, которое, вероятнее всего, являлось центром Города Мертвых, одновременно поразило, зачаровало и озадачило юношу. И еще — оно едва не стоило ему жизни…

… Время уже приближалось к полудню. Джоэл, которому успело наскучить однообразие окраинных кварталов, долго поднимался по мраморным ступеням широкой лестницы, залитой яростным светом палящего голубого солнца. Красивый облицовочный материал здесь, как и в других местах, не пощадило вездесущее время — он растрескался и местами крошился под ногами. Причудливые растения с гибкими усиками и продолговатыми бледно-синими листьями росли в трещинах, внося свою лепту в дело окончательного разрушения. Джоэл проследил за одним из стеблей такого вьюнка, мысленно удивляясь его настырной живучести, — растение карабкалось вверх, к немилосердному, палящему солнцу, цепляясь своими усиками за малейшие трещинки в ограничивающих лестницу вертикальных стенах, и, похоже, вовсе не собиралось умирать.

«Как же тогда утверждение о том, что все живое на Демосе приговорено?» — с некоторым смятением подумал он, вдруг осознав: Город Мертвых, оказывается, вовсе не так уж и мертв?…

Пока он обдумывал это, машинально поднимаясь вверх по широким, удобным ступеням, лестница внезапно окончилась огромной, вымощенной плитами площадью. По ее периметру возвышались ступенчатые руины величественных в прошлом зданий. Их фасады казались пирамидальными из-за наличия огромных террас, на уступах которых до сих пор сохранилась какая-то растительность.

Заинтригованный, Джоэл пошел к одному из чернеющих невдалеке входов.

Огромная площадь, которую обступали руины, казалась бесконечной, но не однообразной. На ней там и тут в некотором геометрическом порядке были расставлены скульптурные группы. Серые кляксы давно засохшей, растрескавшейся земли в обрамлении каменных поребриков указывали на места, где раньше произрастали кустарники. Их черные, высушенные солнцем стволы, украшенные огрызками ветвей, до сих пор возвышались кое-где, но теперь они более походили на мотки беспорядочно раздерганной, обугленной проволоки, чем на растения, и крошились в прах даже при легком прикосновении к ним.